Выставка, посвященная воинам-интернационалистам, открылась в ноябрьском Музее воинской славы.
Выставка, посвященная воинам-интернационалистам, открылась в ноябрьском Музее воинской славы.
15 февраля 1989 года последняя колонна советских войск покинула территорию Афганистана. Но в реальности последними оттуда вышли подразделения пограничников и спецназа, прикрывавшие войска на марше.
«ЗАКАЛЕННЫЕ АФГАНОМ»
Именно под таким названием в ноябрьском Музее воинской славы вновь заработала выставка, посвященная боевым действиям в Республике Афганистан.
– В этом году она посвящена 33-й годовщине вывода советских войск и всем воинам России, исполнившим служебный долг за пределами Родины, – рассказывает заведующий отделом «Музей воинской славы им. В.М. Григора» Вячеслав Шабанов. – Мы регулярно приглашаем на выставку школьников и жителей города. Здесь у нас находится три комплекса предметов. Это личные вещи воинов-интернационалистов, головные уборы, полевой телефон, рация; наградные документы, медали; части военной формы различных родов войск и макеты боевого оружия.
ВОИН-ИНТЕРНАЦИОНАЛИСТ
Один из почетных гостей выставки ветеран Афганистана Ришат Бурыгин рассказал, что тогда, в далекие восьмидесятые, для воинов-интернационалистов все было просто и ясно.
– Мы оказывали интернациональную помощь народу Демократической Республики Афганистан, – вспоминает Ришат. – И относились к этому, как положено советскому солдату. А вообще, начало военных действий я застал, еще будучи на гражданке. Однажды над нашим городом Кременчугом, тогда УССР, в сторону юга вдруг полетели эскадрильи самолетов. Поначалу было непонятно, куда они направляются и зачем. Уже в армии я узнал, что даже в газете Туркестанского военного округа до 1983 года писали, что наши строители помогают возводить в соседней стране электростанции и объекты социального значения, а военные с местными аскерами проводят учения. Да и западная пресса после перехода наших войск через «речку» в 1979 году как с цепи сорвалась, и понеслось: «Агрессия Советского Союза», «Оккупанты» и так далее.
ПРОСТО ПРИШЛА ПОВЕСТКА
Ришат вспоминает, что в армию его призвали в 1982 году. Ему тогда исполнилось 20 лет, он был женат. Его путь в Афганистан был долгим и путаным. Сначала мужчину отправили в учебку, в Северо-Кавказский военный округ, потом в одну из артиллерийских частей Прикарпатского военного округа. Вот там совершенно случайно он и узнал, что набирают добровольцев для службы на территории Афганистана. Из каждой части брали максимум по два-три человека. Отбор был жесткий.
– В то время командиры частей как могли прикрывали своих подчиненных: тех, кто служит хорошо, старались оставить, а вот разгильдяев, наоборот, сплавить побыстрее. А я взял и подал рапорт и в итоге прошел отбор. Так попал «за речку». Стояли мы под Кабулом в одном из поселков. В своей части практически не находились, постоянно мотались в рейдах по всему Афгану – то на вертушках, то на броне. Что запомнилось: страшная жара летом и пронизывающий до костей холод зимой.
ПЕРЕДАЙ ПРИВЕТ ОДНОКЛАССНИКУ
– Помню, что конверты с письмами мы не заклеивали – их сначала проверял особый отдел, – продолжает делиться воспоминаниями Ришат. – Я не любил писать. Отслужу и приеду – думал так. Но однажды отцы-командиры буквально заставили меня написать письмо домой. Черкнул я несколько строк маме, что служу за границей (потому что был адрес полевой почты), в одной из стран Варшавского договора. Красота: Европа, служба как на курорте. А жена знала, где я на самом деле нахожусь. Я ей написал одну фразу: если повстречаешь такого-то моего одноклассника, передай ему привет. А он раньше меня на два года отслужил, и все знали, где он был.
ПРИВЫК ЕСТЬ РАЗ В СУТКИ
– Кормили нас неплохо, но на жаре не очень хотелось есть, особенно когда начинал задувать «афганец» – так солдаты прозвали песчаную бурю, – говорит воин-интернационалист. – Ляжешь, закутаешься в плащ-палатку от вездесущего песка, съешь баночку сгущенки – и все, доволен как удав. Ну это где песчаник, в горах все по-другому. Днем камень раскаленный, а ночью холодный, словно лед. Так у меня выработалась привычка есть раз в сутки. Долго от нее отвыкал.
ПРИХОДИЛОСЬ И СТРЕЛЯТЬ
– С местными, конечно, приходилось общаться. Они здорово отличались от тех же наших узбеков или туркменов, например. Те более цивилизованные, – рассуждает Бурыгин. – Но вот устои и правила поведения в обществе были одни и те же. Если торгуется, то до последнего. При этом никогда не украдет, потому что Кораном запрещено. В основной своей массе народ жил очень бедно. Бывало, стоишь зимой в полушубке, валенках на посту и видишь: идет афганец, завернувшись в одеяло, в галошах на босу ногу. Спрашиваешь: что, работы нет? Отвечает: нет, надо в горы идти на заработки. А что это значит? Воевать против нас. Иначе денег негде взять. Вот тогда я и задумался: никакой интернациональной помощи мы народу не оказываем, только правительству Афганистана. Старшие вообще редко к нам подходили пообщаться, в основном дети, «бачата» – непосредственные и любопытные. По большому счету, наша часть была не боевая, мы сотрудничали с местными военными. Жили по их расписанию. Все мусульманские праздники отмечали, в пятницу выходной. А так в основном сопровождали колонны. Ну, бывало, стреляли, и что? Как заяц попрыгаешь, пули свистят, и ты в ответ, конечно, отстреливаешься. В общем, ничего героического.
ПЕРВЫЙ БОЙ НЕ ЗАПОМНИЛСЯ
– Сидим мы как-то с товарищем, покуриваем, – вспоминает Ришат. – Вдруг видим, народ начал исчезать, прятаться, и только мы на виду, как два дурака. «Старички» нам говорят: «Ну вы, пацаны, и крутые!» – «В смысле?» – «Так обстрел вовсю шел, духи по нам лупили, а вы сидите как ни в чем не бывало, нервы, что ли, железные?» А причина нашего спокойствия была в привычке. До этого несколько месяцев наш батальон стоял недалекого от афганской тюрьмы. Духи постоянно ее обстреливали, и пули летели над нашими головами. Мы и привыкли. После этого случая я начал понимать, что чувство опасности у меня притупилось, а это плохо. Прилетит однажды – и не поймешь, почему на небеса отправился. Так и воевали. Всякое бывало. Но чего у афганцев не отнять, особенно спустя годы, так это того, что они шурави всегда уважали и считали, что мы достойные воины. Обидно только, что более 15 тысяч классных парней в Афгане потеряли. А ведь 90 процентов из них так и не женились, не оставили потомства. Сколько девчонок не дождались своих любимых – не перечесть. На войне в первую очередь погибают лучшие. А наши советские солдаты и офицеры всегда такими и были.
ГАДЕНЫШ, ОН И В АФРИКЕ ГАДЕНЫШ
– Один наш боец на втором году службы добровольно ушел к моджахедам, – с горечью вспоминает мой собеседник. – Мы поначалу думали, что его в плен захватили. Командование распорядилось найти и отбить своего шурави. Да где там! Духи-то, как я понимаю, уже тогда с ним полюбовно договорились и засаду на нас устроили. Много ребят из-за этого гаденыша погибло. Я специально все эти годы искал его через интернет, и не поверите – нашел. Живет сейчас этот фрукт в Швейцарии. Вот так высоко предательство оплачивается. Разменял жизни однополчан и земляков на личное благополучие. К сожалению, таких подлецов хватает во все времена.
НАКОНЕЦ-ТО ДОМОЙ, В СССР
– Мой дембель был связан с выводом нашей части из Афганистана в 1984 году, – завершает наш разговор Ришат. – Молодых вывезли, а мы, «старички», остались на базе, чтобы передать все оборудование и помещения аскерам афганской армии. Они, конечно, поначалу чудили: раскочегарили котельную без воды в системе. Хорошо, мы вовремя их остановили и объяснили, как все работает. Они не расстроились: зашли в нашу казарму, сняли со стен портреты партийных деятелей и разожгли из них костер прямо на полу. В общем, как-то так. Ну а нам на следующий день приказали выдвигаться в сторону аэродрома с оружием и остатками боеприпасов. Там приземлился гражданский Ту-134, из него с белоснежной улыбкой на трап вышла красавица-стюардесса. Когда она увидела перед собой толпу вооруженных, прокаленных афганским солнцем мужиков, юркнула обратно в самолет и больше не появлялась. Ну а мы загрузились на борт – и вперед, в Союз. Вот так и закончилась моя служба в солнечной Демократической Республике Афганистан.
