Бессмертный полк I Дети довоенных лет рано взрослели, сражались на фронтах, трудились на колхозных полях и в заводских цехах
Потомки победителей берегут воспоминания ветеранов Великой Отечественной и стремятся, чтобы рассказанные истории никогда не утратили документальной значимости.
КЫЗЫЛ ЮЛ: ЛЕС РУБЯТ – ЩЕПКИ ЛЕТЯТ
Газета «Северная вахта» продолжает рассказывать об участниках самой страшной в истории человечества войны. Сегодня в Ноябрьске живет 94-летний ветеран Великой Отечественной, труженик тыла Жават Абдуллин, чья юность пришлась на военные годы.
– Родился я 16 января 1926 года в деревне Аминево Колхозного района Челябинской области, – рассказывает Жават Абдрахманович. – Колхоз назывался «Кызыл Юл», что в переводе с татарского означало «Красный путь». Я самый младший ребенок в семье, кроме меня были еще сестра и брат. После революции нашу семью включили в разряд зажиточных кулаков. Добротный дом, построенный своими силами, власти конфисковали и разобрали на дрова. Мы скитались по деревне, ночевали у знакомых и наконец стали жить в каком-то сарае. От ссылки в Сибирь спасла только поддержка бывших батраков. Они вступились за нас, сказали, что люди мы хорошие, не обижали никогда и за общий стол сажали.
После окончания пяти классов сельской школы Жават Абдуллин вступил в колхоз, ухаживал за лошадьми и возделывал поля. В это время на фронтах шли сражения, решающие судьбу Родины. Армия остро нуждалась не только в людях, но и в мощном вооружении, способном поразить танковую броню и укрепления врага.
КОМАНДИРОВКА НА ЗАВОД
С апреля 1944 года начался новый этап трудовой биографии Жавата Абдуллина. По повестке Колхозного райвоенкомата он приехал в Свердловск и стал слесарем на военном заводе № 9 имени Сталина, созданном на базе Уралмашзавода. Трудился вместе с эвакуированными рабочими из Ленинграда и Сталинграда. Смена длилась шестнадцать часов в сутки, спать приходилось очень мало. А в соседнем ангаре работали военнопленные немцы. Этот факт поразил деревенского паренька. Однажды ангар сгорел. Все доказательства указывали на диверсию, а на крыше здания следователи обнаружили выложенную кирпичами свастику.
– Цех № 25, в котором я работал, был засекречен. Только в 2007 году с документов сняли гриф секретности, – вспоминает Жават Абдрахманович. – Мы выпускали боевые орудия: 122-мм пушки-гаубицы М-30 и 152-мм Д-1. Помню, с каким грохотом ковались стволы в кузнечном цеху, оборудованном тяжелыми прессами и мощными молотами. Тогда во всесоюзном соревновании участвовали почти все рабочие страны. К производственному соперничеству призывали на собраниях, со страниц газет и боевых листков.
В народе говорят: характер определяет судьбу. Эти слова в полной мере относятся и к нашему герою. Силу воли он проявил, когда начал со сверстниками регулярно осаждать военкомат с просьбами отправить его на фронт. Военный комиссар безапелляционно заявил, что при имеющейся у ребят брони без письменного разрешения руководства завода дорога на войну им закрыта. Жават подошел к начальнику цеха Замирякину, но тот выгнал его из приемной с криками: «Ишь что удумал! Может, ты там ни одного немца не убьешь, а кто пушки делать будет?»
Участники трудового фронта продолжали жить в условиях постоянного перенапряжения и недосыпания и после весны 45-го года. Они вытягивали страну из послевоенной разрухи. Три года, как отгремели торжества Великой Победы, а Жават Абдуллин продолжал работать на заводе, и его не отпускали с производства. Между тем вести с малой родины бередили сердце. Отцу Жавата Абдрахману Кабировичу шел 80-й год, матери Тагире Шакировне исполнилось 65 лет. Они сильно болели и не вставали с постели. Наконец он написал заявление об увольнении и подробно описал причину. Рассказал, что остался в семье единственным работником, родители не имеют сил работать в колхозе и из-за продолжительной болезни могут по итогам года остаться без трудодней. Жить тогда им будет не на что.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ
– Не хотели меня отпускать с завода, – рассказывает Жават Абдрахманович. – За военные годы я стал хорошим специалистом. Начальство предложило подъемные, квартиру в Свердловске и машину, чтобы мог перевезти родителей из деревни в город. Но мама с папой наотрез отказались уезжать из родных мест, сказав, что умирать будут дома. Тогда мне дали окончательный расчет и отпустили. Помню, как с баулом и чемоданом ждал поезда на свердловском вокзале, а рядом на железнодорожных путях работали военнопленные японцы. Домой возвращался как на крыльях. К счастью, мои родители прожили долгую жизнь. В деревне я работал заведующим мастерской, учетчиком, трактористом, а потом вплоть до выхода на пенсию шоферил на полуторке. В 1948 году женился, и в семье родилось трое детей. В Ноябрьск переехал в 2015 году после смерти супруги. Сегодня обо мне заботятся дочь, шестеро внуков, семеро правнуков и два праправнука. В свои 94 года я не расслабляюсь, держу пост, стараюсь не сидеть сложа руки. Часто вспоминаю молодые годы, теперь на это много времени. Мне не довелось попасть на войну, но уверен, гаубичные пушки моего завода навели ужаса на фашистов и приблизили День Победы.
Фото Дмитрия Агатия
