35 лет назад техногенная катастрофа разделила жизнь сотен тысяч советских людей на две части – до Чернобыля и после
35 лет назад техногенная катастрофа разделила жизнь сотен тысяч советских людей на две части – до Чернобыля и после.Ветеран армии Николай Петров уверен, что зачастую самым страшным оружием на свете становится безответственность людей.
Дети войны
Старожил Ноябрьска Николай Петров родился 17 декабря 1955 года в молдавском городке Бельцы в семье военнослужащего. Его отец прошел всю Великую Отечественную до последнего победного дня. В начале июля 41-го младший лейтенант Петр Петров получил орден Красной звезды. Во время бомбежки аэродрома он не бросил пост и сберег знамя полка.
– До войны в нашей семье было десять детей, – рассказывает Николай Петрович. – Когда советские войска освободили от фашистов молдавское село Софию Дрокиевского района, то в живых остались только четыре брата и сестра, остальные умерли от болезней и голода. Сколько себя помню, с детства мечтал стать милиционером. В местном отделе внутренних дел фронтовики составляли костяк коллектива. Это были суровые, повидавшие смерть люди, и в то же время имеющие тонкое чувство юмора. Срочную службу проходил в ракетном дивизионе, дислоцированном на Украине. После демобилизации стал работать оперативником в Кантемировском РОВД Молдавии и в 1983 году поступил в Киевскую высшую школу МВД СССР имени Ф. Э. Дзержинского.
Тревожная ночь
Ночью 26 апреля 1986 года наш герой спал в казарме, когда прозвучал сигнал боевой тревоги. Общего построения не было. Курсанты получили саперные лопатки, противогазы, вещмешки, а оружейная комната так и осталась закрытой. На плацу две роты погрузились в автобусы и выехали из Киева. Вскоре в салоне машины, где ехал Николай Петров, стали шепотом говорить о каком-то взрыве на атомной станции. В то утро до Чернобыля будущие офицеры ехали более двухсот километров, то по шоссе, то по проселочным дорогам. С первыми лучами солнца колонна остановилась в колхозном саду. Вокруг буйно цвела природа, но это оказалась обманчивая идиллия. Поодаль стояли одноэтажные здания, а на земле валялись брошенные в спешке домашние вещи. Ребята выстроились повзводно, и начальник курса майор Сергей Федченко объявил: «Сегодня ночью произошел взрыв на Чернобыльской АЭС! Там, где мы находимся, уже есть радиация. Наша задача – охранять объекты в Припяти и эвакуировать оставшееся население».
Впереди было семь суток дежурств, во время которых курсантам разрешалось находиться в городе не более трех часов в день. Они патрулировали улицы в милицейской форме с надетыми общевойсковыми противогазами. Угольные фильтры, хорошо защищавшие от пыли, против радиации были бессильны, а розданные пакетики с белым порошком для вывода радионуклидов успокаивали мало. Группы по три-четыре человека охраняли городские учреждения, банки, почтовые отделения. Задерживали мародеров, в основном из числа гастролеров, и передавали их местной милиции. Однажды Петрову в подъезде многоэтажного дома пришлось задерживать преступника, вооруженного охотничьим ружьем. Николая спасло то, что оружие у злоумышленника висело на плече, а руки сжимали узлы с чужим добром.
По словам Николая Петровича, его друг-сокурсник Юра Белинский оказался счастливым обладателем «цейссовского» бинокля и постоянно вел наблюдение за АЭС. Там в первые дни после аварии спасатели что-то пытались предпринимать, но, как выяснилось, безрезультатно. Сильные выбросы радиации следовали один за другим.
Смертельное наследие
В Припяти стояла жара, и по улицам безостановочно сновали поливальные машины, смывали радиоактивную пыль в ливневки.
– Однажды меня с напарником чуть не задавил ГАЗ с цистерной. За рулем сидел в стельку пьяный водитель. Тогда гражданским ликвидаторам выдавали водку и красное вино, но сия чаша военнослужащих минула. Того шофера мы вытащили из кабины и передали руководству автоколонны. Незаметно прошла неделя, и обратный путь до Киева показался по времени короче в несколько раз. В автобусе из-за волнения я не слышал ничего, кроме глухого стука пульсирующей крови в ушах. В казарме военврач приказал курсантам раздеться. Снятое обмундирование ротный каптер упаковал в пакеты и отправил на уничтожение. Потом нас обработали жидким дезсоставом и выдали новую форму. Почему нельзя было дезактивацию сделать в пределах 30-километровой зоны отчуждения, до сих пор удивляюсь. Потом неделю пролежали на обследовании в Киевском областном госпитале. Кормили как на убой, и приятным довеском стало то, что в столовой каждый день выдавали по бутылке «Кагора» на брата. 1 мая мы уже стояли в оцеплении на Крещатике, – говорит Николай Петрович.
В 1987 году семья Петровых переехала на Крайний Север. Он работал инспектором уголовного розыска в Ноябрьском ГОВД, а закончил службу майором внутренней службы в ИТК-18 поселка Харп. На склоне лет пришел к мысли, что зачастую самым страшным на свете оружием становятся сами люди. Это ведь «благодаря» чьей-то халатности произошла авария, а по сути растянутый во времени взрыв атомной бомбы, губительное влияние которого ликвидаторы ощущают и поныне.
– Что досталось мне в наследство от Чернобыля? Сахарный диабет, пораженная щитовидка, инсульт и прочее, – рассказывает Николай Петров. – Ликвидаторы хлебнули этой беды досыта, но был приказ, и мы стали живыми щитами. Указ о вручении ордена Мужества за № 44523 президент России подписал 19 февраля 2001 года. Скорее всего, из-за развала Союза и бюрократической неразберихи награда нашла меня только через пятнадцать лет, и то благодаря сотруднику отдела кадров ноябрьской полиции Людмиле Балдиной. Она передала в городской военкомат мои координаты. Несмотря ни на что, считаю, что жизнь прожил не зря. Дочь Наталья работает в газовой промышленности, сын Андрей в звании майора ФСБ служит начальником погранзаставы на российско-азербайджанской границе. Я уже давно стал дедом и не могу нарадоваться двум внучкам и внуку.
ФОТО ЮРИЯ УСАКОВСКОГО
