Задача журналистов, поднимающих военную тему, не меняется: доказывать публикациями, что «никто не забыт, и ничто не забыто»

Задача журналистов, поднимающих военную тему, не меняется: доказывать публикациями, что «никто не забыт, и ничто не забыто»

Все мальчики в детстве играют в войну: делятся на красных и белых, русских и немцев – в играх всегда побеждают наши. Но есть парни, которые, достигнув призывного возраста, оказывались на войне настоящей.

ДОМОЙ ВЕРНЕМСЯ, ЛИШЬ ВЫПОЛНИМ ПРИКАЗ

Об одном из ноябрян, ветеране боевых действий, служившем в ограниченном контингенте советских войск в Афганистане, наш рассказ. Мовлуд Мирзоев в этом году – юбиляр, в июле ему стукнет 55: будет дважды отличник. За плечами интересная жизнь – учеба в институте, служба в Афгане, женитьба, работа на Севере. Скажем сразу, что в прошлом мае Мовлуд стал дедом, в солнечном Азербайджане у него родился внук Давид.
– Еще не видел малыша. Надеюсь, к лету снимут ограничения по ковиду, откроют границы, и мы с женой сразу поедем на малую родину. Дочь Джуля пока только фотографии и видео присылает: мальчик растет не по дням, а по часам, – улыбается мой собеседник.
Перед тем, как пригласить Мовлуда в редакцию, я штудировала публицистику об афганских событиях. В районах боевых действий в ДРА, начиная с восьмидесятых годов прошлого века, побывало множество корреспондентов. Есть свидетельства очевидцев. Снято много документальных и художественных фильмов, километры военной хроники. Но однозначного ответа на вопрос, зачем нужно было отправлять тысячи призывников в горы Афгана, – нет. Много толкований и версий, риторики и пафоса. Не секрет, что первое время наша армия несла существенные потери в боях с моджахедами (или, как их еще называли, душманами). В 1984 году – 2 343 погибших.
– Призвали в армию с первого курса института (Мовлуд поступил в Воронежский политехнический – Прим. авт.). Осенью 1984-го поехали мы в Казахстан, сначала в учебку в Красногорский район, потом в Талды-Курган. Там формировался батальон, по железной дороге добирались в Туркмению. Там еще учились в горном учебно-тренировочном центре «Келята»: марш-броски, огневая, тактическая подготовка. Про «Келяту» и сейчас многие парни вспоминают. Даже ходила поговорка: «Кто не был, тот уже не будет. А тот, кто был, тот не забудет!». Моя воинская специальность – снайпер. С винтовкой не расставался, на всех стрельбищах с ней. Так нужно было, чтобы оставаться спокойным и метким, – негромко рассказывает Мовлуд.
Он как бы стеснялся рассказывать мне о боевых буднях. В кругу таких же, как он, ветеранов боевых действий, рассказы были бы совсем другие. А тут – женщина, да еще журналист. Я слушала его простые фразы и явственно ощущала холодок между лопаток. А как тогда переживали его службу родные – мама, сестра, братья?
– Первые полгода я писем из дома не получал, – говорит Мовлуд. – Семья получала, а я нет. Сначала в учебке, потом на формировании части, потом в ТуркВО, и только потом дислоцировались в родную бригаду – 70-ю отдельную гвардейскую мотострелковую. На самый юг Афгана. Рядом граница с Пакистаном. Военный городок, казармы, база, стрельбища, все хозпостройки располагались в провинции Кандагар. Ехали мы от границы с Туркменией четверо суток по бетонке, через весь Афганистан: без малого 5 000 км. Советские специалисты построили хорошую дорогу, песком нас не заметало, а жажда мучила. Воду везли с собой, давали дозировано. Из колодцев по дороге и в кишлаках не пили, можно было отравиться.

ДИКИЙ ТАНЕЦ ТРАССЕРОВ В НОЧИ
В бригаде Мовлуд прослужил девятнадцать месяцев. Первый бой был в марте 1985-го, и далее – покой нам только снился. В конце службы ему вручили орден Красной Звезды.
– За что дали орден? – спрашиваю Мовлуда, разглядывая на правом лацкане пиджака пятиконечную малиновую звезду. – Рукопашная?
– До рукопашной не дошло, но был бой с превосходящим силой противником. Осенью 1985-го попали в засаду, нас ждали. Окружили. Мы несли потери, отстреливались… Наградили троих, все мы были из одного взвода. Двоих посмертно, я живой. Орден вручили почти через год после операции, я и думать забыл, – ответил коротко. И замолчал.
Молчала и я. Перевела разговор на климатические особенности, скорпионов и сколопендр.
– Видеть видел, всякие твари ползали. Особенно много их под палаткой скапливалось, начнешь ее собирать утром, а их под днищем пять-шесть штук. Теплолюбивые, тянулись к человеку. Не кусали, только весной были агрессивные, а так спокойные, – улыбнулся моему интересу Мовлуд. – Ко многому в Афгане мы с юмором относились, бытовые трудности не пугали. Кстати, кормили нас очень хорошо: сами срочники готовили. Ни в одной столовой я таких вкусных блюд больше не ел.
После демобилизации Мовлуд восстановился в институте, но спустя год поступил заново уже в другой вуз.
– Орден я никому практически не показывал, третий или четвертый раз надел. По вашей просьбе, – негромко сказал Мирзоев.
А меня словно оглоушило. Как, почему? Орденоносцу почет и уважение, да и льготы положены.
– Один раз воспользовался – билет в кино без очереди взял. И не о чем тут говорить, – поставил точку Мовлуд в моих стенаниях.

ВЫШЕ ТОЛЬКО СВИТЫЕ ОРЛАМИ ГНЕЗДА
Я много слышала про неуживчивых ветеранов с посттравматическим афганским синдромом: «за речкой» в течение десяти лет почти полмиллиона солдат побывало. И про то, как отмахивались от них чиновники в паркетно-ковровых кабинетах. «Я тебя туда не посылал», – расхожая в девяностые годы фраза.
– У нас в бригаде говорили так: «Считаешь себя лучшим, докажи». Не словом, а делом. Ни на кого не рассчитывали, только друг на друга, – пожал мне на прощание руку Мовлуд.
Внешне и по возрасту редакционный гость был совсем не старый, но оказался мудрым не по годам. Во время разговора все крутилась у меня в голове строчка из репертуара «Голубых беретов»: «Как наши предки в старину, мы уходили на войну». У каждого поколения она своя, но тридцать два года назад именно для этих парней неслось из всех репродукторов: «Родина гордится вами! Родина рассчитывает на вас!».
Все у Мовлуда хорошо: дом, жена, дети (дочь и сын), внук. Шестеро братьев. Друзья, боевые товарищи. Только орден Красной Звезды надевает редко, и не уговоришь. Болит Афганистан в его душе, не зарастающая со временем рана.

Фото Дмитрия Агатия

ntiamig newlogo radio