Начало года ознаменовалось чередой юбилеев: первого февраля 80 лет исполнилось Вильгельму Фридриховичу Маасу. Маас – буровой мастер нефтегазоразведочного предприятия, кавалер трех орденов Трудовой Славы, почетный гражданин города.
Начало года ознаменовалось чередой юбилеев: первого февраля 80 лет исполнилось Вильгельму Фридриховичу Маасу. Маас – буровой мастер нефтегазоразведочного предприятия, кавалер трех орденов Трудовой Славы, почетный гражданин города.
В «Ноябрьскнефтегазе» было два Фридриховича: Вильгельм Маас и Мееме Малтс. Те, кому с трудом давались иностранные имена, частенько называли первого Василием, а второго вообще именовали по-русски – Михаил Федорович (знаменитая фирма Малтса – ЦБПОБНО - центральная база производственного обслуживания бурового и нефтепромыслового оборудования). В Ноябрьский регион оба приехали грамотными специалистами, возглавили вначале бригады, затем цеха, управления. Желторотая молодежь, у которых в багаже было десять классов и ПТУ, в лучшем случае – институт и армия, называли их уважительно: отец, батя. Учились у Мааса и Малтса профессиональным навыкам и житейской мудрости.
С бригадой знаменитого буровика мы познакомились в начале девяностых. Уже тогда среди нефтяников ходили слухи о невиданных запасах Сугмутского месторождения. В то время все крупные месторождения были почему-то на «С»: Самотлорское, Суторминское, Сугмутское. Последнее было похоже на инфузорию туфельку из школьной биологической программы: вытянутое по контуру, с петелькой посредине (так Сугмут обозначался на картах для служебного пользования).
В сентябре 1991-го в центральной части Сугмутского нефтяного месторождения шло строительство глубокой поисково-разведочной скважины Р-423. Бурила бригада проходчиков мастера Вильгельма Мааса из Ноябрьской НГРЭ. Акцент делаем на слове «глубокая»: задача - пробурить 4 300 метров со вскрытием палеозойских отложений. Каротаж, отбор керна – все как положено.
Кстати, тема палеозоя актуальна и на сегодняшний день: в АО «Газпромнефть-Ноябрьскнефтегаз» такие скважины есть только на Новопортовском месторождении (там особый режим разработки, для месторождений севернее 65-го градуса действует пониженная ставка НДПИ).
Погреба земли: от мезозоя в палеозой
В то время – тридцать лет назад - у геологов разбурка глубоких скважин шла через пень-колоду. В ответ на директиву центра: «Геологоразведочным и нефтедобывающим организациям усилить работы по изучению нефтегазоносности глубокозалегающих юрских отложений…», в Ноябрьске отрапортовали: «Есть!» Однако в этом начинании не повезло вечному сопернику Мааса, еще одному легендарному буровому мастеру Александру Камышину (Сугмутское месторождение открыла именно бригада Камышина на скважине Р-400). В той ситуации главному геологу экспедиции Анатолию Индековичу Киму ничего не оставалось, как кинуть в бой тяжелую артиллерию: Мааса с его уже двадцатилетним буровицким опытом. Вот как об этом вспоминает сам мастер.
«В Анатолии Киме в то время администратор еще не поборол производственника, кабинетным чиновником он не стал (до конца жизненного пути Ким оставался верен геологии. – Прим. авт.). Он принял единственное правильное решение: задействовать мою бригаду. Однако в геолого-техническом наряде было написано: бурить с американцами. То есть со штатниками – фирмой «Коноко», появившейся на Ямале сразу после падения железного занавеса. Там, конечно, и оборудование было не чета нашему, и телемеханика работала. Но пока суть да дело, мы начали потихоньку сами. 28 июня приехали, 3 июля забурились, 13 сентября прошли 4 000 метров.
Опыт у меня был: в Вахской экспедиции (Нижневартовский район) я бурил на палеозой, он там чуть выше располагается, примерно на глубине 3 400 - 3 500 метров. Но нефти мы тогда не нашли, месторождения не открыли. Зато томичи оказались счастливее, они рядом с нами бурили: им судьба улыбнулась…
Бурить разведку, это как тянуть лотерейный билет. Идешь вслепую. Ни геологи, ни мы, никто не знал, что из всего этого получится. До 2 900 метров бурили как обычно. Скорость при глубокой забурке - не самый важный фактор, точность важнее: все надо делать тютелька в тютельку».
Четкая программа действий
Перечитывая сегодня воспоминания Вильгельма Фридриховича, не могу не восхититься своими коллегами-журналистами: лебединую песню о геологах сложили мои старшие товарищи – Валерий Зырянов и Анатолий Плесовских. Их очерками о ноябрьской экспедиции я зачитываюсь по сей день, именно они развенчали романтический и лубочный образ парня с рюкзаком и молотком за поясом, который «солнцу и ветру брат». Асы геологоразведки - убеленные сединами, неторопливые обстоятельные мужчины, похожие, скорее, на героев «Территории» Олега Куваева. Маас был из таких. На мой вопрос о количестве открытых им на Тюменском Севере месторождений, усмехнулся.
- Это событие не каждого года. Буришь вниз, а угадать можешь верх, это когда пальцем в небо. Муравленковское (вначале просто Ямтинская площадь), Пямалияхское, Крайнее, Южно-Пурпейское.
В апреле 2018-го ямальской геологии исполнилось 60 лет. Тогдашний губернатор Дмитрий Кобылкин (нынче руководитель Минприроды) собрал ветеранов отрасли в Салехарде, поблагодарил славную когорту первопроходцев (уже немногочисленную, к сожалению) за энергетическую независимость страны.
Работа по изучению недр на Ямале не прекращается, промышленному освоению подвергаются все более глубинные месторождения. В двадцать первом веке разведка оснащена новейшими методами исследований. Изучаются гидрофизика и гидродинамика пластов, строится трехмерная модель месторождения - все это позволяет избежать дорогостоящих ошибок при разработке и освоении. Интуиция и мастерство Вильгельма Фридриховича пригодились бы сегодня при разбурке арктического побережья и континентального шельфа. Бурить на палеозой – его мечта: Маасу трудноизвлекаемые запасы были под силу.
ФОТО ИЗ АРХИВА АВТОРА
