СВОих не бросаем! Крайняя точка нашего путешествия – Мелитополь, Запорожская область. Встречаемся с бойцами, уходящими на задание
Окончание.
Начало в «СВ» от 16.02.2024 № 6
Как за год и четыре месяца пройти путь от рядового до младшего лейтенанта
КОМАНДИРАМИ НЕ РОЖДАЮТСЯ
Передавая гуманитарный груз в одной из частей, где служат ямальские парни, неожиданно для себя узнаю, что у них есть командир взвода, который за год с небольшим прошел путь от рядового до офицера. При этом он совсем еще молодой человек и никаких военных училищ за плечами у него нет. Просто классный командир, отзываются о нем бойцы. Конечно, нахожу повод познакомиться со столь неординарной личностью. Подхожу, здороваюсь.
– Подождите немного, – говорит высокий подтянутый младший лейтенант. – У нас старших командиров срочно в штаб вызвали, а ребятам в ночь, на нулевку идти, потом выдвигаться на позиции, сейчас поставлю перед ними боевую задачу, обговорим все моменты, и минут через двадцать побеседуем с вами. Норм?
– Норм, – отвечаю.
Сижу жду, наблюдаю, как бойцы, перебрасываясь короткими фразами, несуетливо и основательно готовятся к будущему выходу в ночь. Проверяют аптечки, боезапас, чистят оружие, укладывают в рюкзаки сухпай. Как поясняет, видя мой недоуменный взгляд, один из парней, на боевой выход они берут только энергетические батончики. Они легкие, быстро перевариваются и не забивают кишечник. Мало ли, вдруг ранение в живот. По крайней мере, так шансов выжить больше.
– Ну, привет еще раз, – подходит ко мне младлей. – Что вам пацаны наговорили про меня, не верьте (улыбается), сам не ожидал, только сегодня утром ознакомили с приказом и вручили офицерские погоны.
– Да ладно, – улыбаюсь в ответ. – Тоже мне, сказочник нашелся: просто так уважение ребят и звание на поле боя не заработаешь. Расскажи лучше о себе, только учти, я все немного зашифрую, твое имя и позывной в тексте не укажу.
– Да мне все равно, – говорит он. – Родился я на Кавказе, вырос и выучился на Ямале, оттуда и уходил на срочную. Отслужил год обычным стрелком. А потом мобилизация. Сам не знаю, честно, как во мне здесь проявились вдруг командирские качества. Знаете, что для меня самое главное? Жизни моих ребят. Одного из них я не смог, как командир и просто товарищ, уберечь, и от этого до сих пор рубец на сердце и душа нет-нет да ноет.
– Сможешь рассказать эту историю?
– Конечно, почему нет? Тогда во время боя такая заваруха была – нацики на наши окопы навалились как бешеные, да еще постоянно арта с их стороны работала и беспилотники-камикадзе за нами гонялись. В общем, бегу по окопу в укрытие, вижу, мой боец лежит, пытается жгуты наложить, а у него серьезные ранения обеих ног, и лужа крови уже натекла, видно, крупные вены или артерии задело. Хватаю его и тащу на себе в блиндаж. Там шифруемся от БПЛА. Накладываю ему турникеты, чтобы кровью не истек, бинтую, вкалываю обезбол. Смотрю, сознание начинает терять, бледный весь, как бумага, видно, много крови потерял. Бью по щекам, не даю в нирвану уйти. Он пришел в себя и шепчет: «Командир, ты же меня не бросишь, вынесешь, скажи честно? У меня дома жена молодая, да и сам я еще толком не жил». – «Вынесу, говорю, только темноты надо дождаться, иначе нас беспилотники тут же грохнут, слышишь, жужжат, вынюхивают».
Так и сидели вместе. Он замерзать начал, я на него свой бушлат накинул. Всего два часа до темноты не дотянул, посмотрел на меня с надеждой в глазах, вздохнул и ушел за грань. А я потом и по темноте один выйти не смог, еще четыре дня оборону держали с пацанами. Вода и батончики закончились, сил не было, вымотались все конкретно. Хорошо, под утро пятого дня упал плотный туман. По рации получили приказ отойти с позиций – будет работать наша арта. Помню, ползу на карачках, сил нет встать. Вот скажите мне, дядя Юра, вы ведь меня старше более чем на 30 лет. Надо было мне тогда выйти из блиндажа и попытаться вынести своего бойца или нет?
– Не рви мотор, – говорю в ответ. – Сам понимаешь, без вариантов. Вас там сразу бы заклевали беспилотниками, закидали кассетниками и минами. Держись, братишка. Помнишь стихотворение Константина Симонова «Сын артиллериста»? Перефразируя его, скажу так: «Держись, дружище: на свете два раза не умирать… Ничто нас в жизни не может вышибить из седла». Ты же одновременно сын гордых кавказских гор и сурового Ямала. Значит, в тебе вдвое больше сил – как духовных, так и физических, – чем у обычного человека. Да и пацаны на тебя смотрят и равняются. А от судьбы, сам знаешь, не увернешься, и судьба твоя – командирская.
Крепко жмем друг другу руки, и тут младший лейтенант срывает с плеча шеврон и дарит его мне на память и на удачу. А на шевроне надпись: «Мы русские – с нами Бог!»
ПАПКА, НЕ СМЕЙ! ТЕБЯ ЖДУТ ДОМА!
Уходят парни в ночь на боевое задание, а мы сидим и слушаем рацию, как они там, уже выходят на позиции? И вдруг:
– Накрыли кассетниками, все трехсотые, пытаемся отбиться от дронов, отходим назад.
– Пацаны, что там, какие ранения? Краткий доклад. Вам на помощь идет еще одна группа. Прием! – командует младший лейтенант.
– У Федора контузия, у Сани ранение в шею, у Гриши правое бедро навылет!
Проходит еще час, узнаем, что бойцов благополучно эвакуировали и доставили в госпиталь. Прыгаем в «Ниву» и мчимся к ним, чтобы передать вещи и документы: вдруг понадобятся, если отправят на землю. Несколько раз засекаем, как над машиной проносится, барражируя в ночном небе, «Баба-яга». Командир молча крутит баранку, а мы с бойцом следим за «воздухом». По приезде узнаем от врачей, что, слава Богу, все не так страшно. Двух мужчин они оставили в госпитале на две недели, а одного из них, Гришу, заштопали и отпустили (оказалось, что у него осколок не навылет прошел, а по касательной, но мышцу ноги хорошо резанул). Едем назад. По пути расспрашиваю воина, как он себя чувствует.
– Да ерунда все это, – беззаботно машет рукой солдат. – Это разве бой был, так, накоротке помахались. А вот месяц назад – да, тяжело пришлось. Хорошо нас накрыли и кассетниками, и тяжелой артой. Сижу в окопе, ничего не соображаю, смотрю, рядом двое трехсотых, тяжелых. И тут вдруг слух включается и четко слышу, что их штурмовики идут на мой участок обороны, переговариваются, как нас вязать будут. И специально из пулемета постреливают, не дают высунуться. На других участках обороны такая же история, но там пацанам чуть полегче пришлось. Подскакиваю на ноги, меня словно пьяного в бок ведет, голова еще кружится, давай по фашикам бить по-сомалийски (это когда только ствол из окопа выставляешь на вытянутых руках и стреляешь из автомата веером параллельно земле). А они тоже не дураки. Слышу, двое заорали, значит, попал, остальные тут же в стороны рассыпались и подползают все ближе и ближе. Тут у меня словно замкнуло: ну, держитесь! Выскакиваю на бруствер, стреляю в ближайшего, считай, в упор и снова прыгаю вниз. И так раза три… Они по мне тоже лупят, но все пули почему-то мимо летят, хотя расстояние между нами было всего метров двадцать. В общем, уничтожаю очередного нацика, прыгаю в окоп, и как оглоблей по голове: а сколько патронов осталось? Отстегиваю магазин, а он у меня последний, быстро выщелкиваю, смотрю – ровно три штуки. Снаряжаю их обратно, ставлю ствол под подбородок, все – живым не сдамся. Сижу жду, когда подойдут. И тут явно слышу голос жены, и дочка рядом с ней плачет, обе говорят: «Папа, не смей, тебя ждут дома». А я что, все понимаю, улыбаюсь им в ответ и в то же время знаю, что не могу по-другому поступить. Вдруг у кого-то из вражин (они совсем близко были) захрипела рация: «Бегом назад, сейчас русня артой накроет!» Это уже их разведка, похоже, инфу в эфире обнаружила. В общем, спасли меня тогда наши «боги войны». А сейчас что, так, семечки.
ДОРОГИ, ДОРОГИ, ЕЩЕ РАЗ ДОРОГИ
В течение следующего светового дня мчимся, не сбавляя скорости, по трассам Донбасса. Рядом с шоссе, начиная прямо от обочины, множество изломанных и поваленных снарядами деревьев. За ними, в полях, мелькают россыпи воткнутых в землю деревянных палочек с белыми ленточками, которые обозначают: осторожно, заминировано. Иногда в небе слышен гром и мелькают зарницы, но это отнюдь не весенние грозы – работают российские батареи воздушного прикрытия.
Успеваем до вечера заскочить к нашим саперам и передать им в дар от одного из жителей Нового Уренгоя опустевший прицеп. Как выяснилось, для саперов это не менее важный подарок, чем гуманитарная помощь. Им приходится много и часто передвигаться, перевозить различные малогабаритные грузы военного значения. Мужчины на словах от души благодарят своего ямальского земляка, отправившего им такой ценный презент. Вновь обнимаемся, хлопаем друг друга по плечам, желаем всем скорого окончания боевых действий и практически в ночь «летим» дальше.
– Осталось всего ничего, и мы завершим эту миссию, – говорит руководитель нашей экспедиции председатель Союза десантников Ямала Юрий Хлюстов. – Надо успеть проехать до комендантского часа (наступает в 23.00 по местному времени) 450 километров. Это уже с учетом обратного пути. Если все будет нормально, вернемся и заночуем сегодня в Донецке.
СЛОВНО БАБКА ОТШЕПТАЛА
Многие наши земляки, штурмующие укрепрайоны небратьев и сидящие, вцепившись в землю, при артобстрелах в обороне, не раз отмечали в беседе, что Бог есть, как и его ангелы, которые выручают бойцов в критических ситуациях. Вот и нас выручили. Как ни пробовали «темные» силы сбить в эту ночь с пути, закружить и увести в сторону, мы каждый раз выбирались именно на тот маршрут, который нужен. При этом ни один навигатор вообще не работал. Один раз прибор даже вывел на Волноваху, а через нее на крайний блокпост.
– Вы куда это разогнались, парни? – тормозят нас бдительные бойцы. – Приготовили быстро документы на проверку.
Показываем российские паспорта и объясняем, что и куда везем.
– Эх, народ, – вздыхает командир блокпоста. – Здесь же спутниковые системы все глушатся. Давайте назад, до перекрестка, там увидите оживленную трассу, и все по ней, по прямой, никуда не сворачивая.
Пожелав друг другу удачи, вновь едем через сгущающуюся мглу. В итоге, проскочив несколько сел, Юрий уверенно выводит автомобиль прямо на магистраль. Ну а дальше, как говорится, дело техники. Доезжаем до небольшого городка, где договорились заранее встретиться с еще одной группой ямальских воинов, передаем им последнюю (вторую) станцию РЭБ, противогазы, различные вещи, тепловую пушку, общаемся минут десять и направляемся в сторону Донецка. Не доезжая до города километров двадцать, сворачиваем с основной дороги, чтобы выехать прямо в один из микрорайонов. Этот участок перегона Юрий знает хорошо, так что заблудиться практически негде. В ночи четко видна и слышна работа наших батарей ПВО.
Вдруг замечаю, с правой стороны обочины взлетает небольшой квадрокоптер: да ладно, «парень», поздно уже, мы мчимся дальше в ночь на скорости 120-130 км/ч, замучаешься догонять. Вух-х, ушли… Теперь остается только гадать, что это было – дрон с боеприпасом или просто показалось… Хотя когда все чувства обострены до предела, насчет «показалось» как-то не верится. Одним словом, добираемся до города благополучно, ночуем, оставляем бойцам машину (она собственность одного из них) и в обед отбываем автобусом до Москвы. А еще полтора дня спустя приземляемся в аэропорту Сургута, где нас с Юрием Хлюстовым встречают его соратники из Союза десантников ЯНАО.
